#Владивосток
Сердце Миллионки — так называют иногда удивительный двор, выполнявший в дореволюционном и раннесоветском чайна-тауне роль центральной площади.
Там, где одна комната вмещает несколько десятков человек, уместнее квадратного метра — кубический. Миллионка приобрела неповторимую трёхмерность, когда наравне с улицами существовали лоджии и мостики на 2-3 этажах. Чайнатаун сделался объёмным лабиринтом галерей, комнат и лестниц, так что каждый квартал можно было пройти насквозь, не ступая на землю. Вот только формировались эти лабиринты спонтанно, планов их не было на бумаге, а потому от любой облавы завсегдатай Миллионки мог уйти за пять минут.
Местным было, что прятать. На Миллионке орудовали мафиози из крупных китайских городов, а с ними исправно конкурировали хунхузы, сочетая роли лесных разбойников и городских бандитов. Ещё больше хунхузов здесь пряталось, и от каждой шайки свой человек приходил на Миллионку сбывать награбленное. С преступными группировками соседствовали тайные общества, например "Цзайли", собиравшее тут средства на помощь китайскому сопротивлению. Это было серьёзнее, чем кажется — ведь до начала японо-китайских войн Россия, как и другие европейские державы, в Китае считалась куда как большим злом.
Думается, появление здесь каких-нибудь террористов с уклоном в даосские секты было вопросом времени, но в "эру милитаристов" Китая не тайные общества проявили себя на Миллионке, а мафия: хунхуз Чжан Цзолинь в 1920-х годах контролировал Маньчжурию, а бандит Чжан Цзунчан стал его полководцем и покорил родной Шаньдун. Солдаты за глаза дразнили его "Три Не знаю" — ибо даже на вершине власти он не знал, сколько у него денег, наложниц и штыков. Но последних было по-настоящему много: бандит во главе армии — это уже батька-атаман! Ну а главной причиной ликвидации Миллионки в 1930-х годах стали вполне реальные японские шпионы, которых эти лабиринты укрывали так же, как головорезов или беглецов.
Но в основном криминал Миллионки был мелким. Чтобы ловить крабов, торговать пирожками или ворочать мешки, у китайцев был целый город и десятки тысяч русских, японцев, американцев и немцев, готовых переплачивать лишь от того, что не знают, насколько дёшево готов работать ходя. В глубинах Миллионки же, где сыщиков ждут лабиринты комнат, нож в спину или яд, а посторонние ходят как раз-таки за нелегальными услугами, господствовал преступный бизнес.
Самым характерным его образцом были банковки — то есть игорные дома. Китайцы были страстными игроками, а сыграв разок, уже не могли соскочить, так как дальше ходили в долгах. Играли в маджонг, в карты и в кости, просто во всё, что играется. На всё, что только можно поставить — деньги, вещи, услуги, женщин, части тела и жизнь — свою или первого встречного.
Последнее практиковали советские уголовники, и не прошедшие Миллионку ли каторжники привнесли этот страшный обычай? Проигравший мог остаться голым, лишиться пальца или уха или даже стать рабом. А на всё это, ухмыляясь, смотрел держатель банковки: формально китайцы играли не на деньги, а на палочки с иероглифами... которые на время партии покупали у хозяина, а в конце, перераспределив в пользу победителей, продавали обратно чуть-чуть подешевле. Лица манзов говорят сами за себя — третий слева явно хочет убить не только фотографа, но и всех, кто когда-нибудь увидит эту фотку (5).
Ещё чаще банковок встречались наркопритоны — "опиекурилки" и "морфиниловки". В первых использовались трубки и лампочки (в совокупности — что-то вроде кальяна), во вторых — тупые многоразовые шприцы.
Опиум китайцы курили издавна, а англичане, владея Золотым полумесяцем и Золотым треугольником, сделали его куда доступнее, и через цепочку Опиумных войн поставили династию Цин на колени. Наркомания охватила Китай ещё похуже, чем Россию — пьянство. Последнее тут, кстати, тоже процветало — пили манзы ханшин, то есть очень крепкую (до 60% градусов) водку. Притоны возникали в любой клетушке, и также стремительно исчезали, когда их местоположения становилось известно властям. К концу существования Миллионки только выявлено было 38 опиекурилок и 21 морфиниловка.
А теперь здесь тихо и до зловещего пусто, и до неба с третьей лоджии рукой подать.
После выселения китайцев в Миллионке располагались студенческие общежития, а позже просто муниципальные квартиры.
И если северная часть Миллионки славилась театрами, притонами и банковками, то в южной части из подпольных заведений преобладали публичные дома. Китаянок в них было немного — не своих же дочерей и жён сюда было возить из Шаньдуна? Куда чаще плотскими утехами занимались потерявшие работодателей-соотечественников японки, беглые русские каторжанки и просто социальное дно. Да, были и такие времена — когда на китайца работали японец и русский.
Но теперь это всё обыкновенные дворы, в которых живут обыкновенные граждане. И детворе в здешних кирпичных джунглях — раздолье.
© Илья Буяновский
